А дальше у Ё была не жизнь, а сплошные мучения. Против новой буквы время от времени восставали разные чистоплюи. Типа Сумарокова. Ёканье их не устраивает, видите ли, слишком простонародно и не аристократично. Чья бы корова мычала. Сумароков. Это тот самый, чье стихотворение называется, набираем воздуха в легкие, откашливаемся, "Е. И. В. Всемилостивейшей Государыне Императрице Анне Иоановне, Самодержице Всероссийской, Поздравительные Оды в первый день нового года 1740, от Кадетского Корпуса сочиненные чрез Александра Сумарокова". Кто в здравом уме станет читать дальше после такого?
В декрете Луначарского от 23 декабря 1917 года прямым текстом значилось: мне пох. Мол, как хотите. А русский человек испокон веков ленив. Ему две лишние точки над буквой поставить — пальцы отвалятся. И пошли по СССР гулять прекрасные — мо́лодежь и шо́фер.
До середины 1950-х на пишущих машинках клавиши с Ё не было. Ё обивала пороги советских заводов, производящих эти машинки, до самого Калинина дошла, простоволосая, с двумя шишками на голове. Клавишу приделали, а руки машинисткам — нет. Машинистки печатали слепым методом и для скорости по старинке лепили везде Е.
Несчастную литеру до сих пор терпеть не могут корректоры. Слишком много работы ее отслеживать — предпочитают безопасную Е.
Все это, конечно, заговор. В тяжелой судьбе Ё виновато ее альтер-эго, злобный антипод и вечный недоброжелатель, буква Е.
Это она нашептывала Сумарокову и Луначарскому. Она верховодила машинистками и корректорами. Как будто алфавит — не национальное достояние, а ее личная шарашкина контора.
Мотив? Банальная зависть. Что такое по сути Е? Эпигон, упавшая на бок пьяненькая Ш.
Ё — красавица. У нее на голове не какие-то там точки, а надстрочный знак. "Надстрочный знак" — звучит поэтично. Фактически, корона. Ё — почти королева (не забываем, она ведет свое происхождение от княгини), аристократка, белая кость.
Е родословной не блещет. Неразборчива (в смысле, не на письме, а в связях), торчит из каждого слова. Выскочка, вон, в длинношеее аж три раза засветилась.
Ё несет на себе ударение, и этого часто безударная простушка Е простить ей не может. Благодаря своей ударной позиции Ё как приправа, как терпкий тмин, делает слово вкуснее. Не то, что пресная Е: даже не замечаешь, как произнес, никакого послевкусия на языке.
Есть еще один факт, из-за которого Е страшно комплексует. В самом употребимом (хоть и самом коротком) разделе русского языка, отвечающим за матерную лексику, Е наголову проигрывает Ё. Что есть у Е? Всего лишь один глагол на "е" и его производные. Тьфу, голь перекатная. А у Ё? Музыка души, кладезь милых сердцу созвучий. Ё-мое, ёж твою сто двадцать, ё-ка-лэ-мэ-нэ, ёкарный бабай, ёк-макарёк, ёксель-моксель, ёлки-моталки, ёперный театр, ЁПРСТ. Можно любого хама обхамить с головой.
Е постоянно троллит Ё, хабалка. Стоит им появиться в одном слове рядом друг с другом, и начинается: ой, люди добрые, вы только поглядите! Явилась — не запылилась. Ишь, вырядилась, чего на башку-то напялила! Как верблюд, чесслово. Вали отсюдова, вся мо́лодежь и шо́феры тебя знать не желают!
Как ни странно, но у Ё есть свои союзники. Их называют ёфикаторами. Они планомерно освобождают слова от рейдерского захвата со стороны Е и возвращают Ё на ее законное место. В движение ёфикаторов, например, входят почти все ёжики страны. Самый известный современный представитель ёфикаторов, их амбассадор — это Михаил Прохоров с его Ё-мобилем.
За свою более чем двухсотлетнюю историю Ё пришлось не сладко. Ее и поддержали-то всего несколько человек — Дашкова с Прохоровым да я.
Возможно, в скором времени она вообще сгинет в пучине опрощения языка. Но пока полна моя словарная ёмкость, я буду ёкать везде, где смогу, не ёрничая и не ёжась от смущения, вычищая беспощадным ёршиком самозванку Е, даже если это будет бессмыслица, ёхор (бурятский танец), ёмкостно-реостатный (не знаю), чтобы Ё по праву воссияла звездой на ёлке, чтобы и не её улице, наконец, был праздник. © Олег Батлук
